Зеваки с претензией на образованность любили высмеивать его речевые
ошибки, новороссийский говор, старческое хрипение. Но вот в высокие
кабинеты пришли безукоризненные говоруны, которые тараторят на русском
литературном за милую душу – правда, иногда с лёгким гарвардским
акцентом. Вместо «ЗИЛов» и «Чаек» у них бронированные Мерседесы. Дома, в
которых они работают и живут, обнесены стенами и окружены охраной -
охранников и заборов нынче раз в 50 больше, чем во времена «экономной
экономики». Но иногда орфоэпия торжествует за счёт совести.
Брежнев не обладал темпераментом борца с мировой буржуазией, который
«с кувалдой в руках – да по цепям, по цепям!». Леонид Ильич не был ни
великим кормчим, ни отцом народов. Он и сам не считал себя «вождём
мирового пролетариата». Хотя кто, если не он, принял участие во всех
главных свершениях советской эпохи и везде, как говорится, оправдал
доверие: служил в армии, приложил руку к предвоенной индустриализации,
воевал на передовой…
Он не раз бывал в бою
И вошел со мною вместе
В биографию мою. –
Писал про него Сергей Михалков. Стихи политесные, придворные, но суть
ухвачена точно. Именно «вошёл в биографию» - хоть страны, хоть
всесоюзного Михалкова.
Брежнев хворал и потерял хватку, когда царедворцы
осыпали его боевыми наградами и заставили миллионы людей морщиться или
улыбаться при упоминании Малой земли.
Но малоземельцы были настоящими героями, и полковника Брежнева на
берегах Чёрного моря действительно покрестили огнём. Он служил, не щадя
живота своего, и по праву победителя 24 июня 1945 года прошагал по
Красной площади комиссаром сводного полка 4-го Украинского фронта. Парад
Победы! Даже по старой чёрно-белой фотографии видно, как сияли его
глаза в тот облачный летний день! И в семидесятые годы, когда Брежнев
уже выглядел болезненно и с трудом говорил, когда все привыкли к его
стандартным речам «по бумажке», когда он встречался с фронтовиками,
слова шли от сердца и глаза сверкали. Брежнев оживал. Если бы
Гостелерадио пореже показывало его муки с докладами, в нашей памяти
Леонид Ильич остался бы искренним человеком, для которого фронтовое
прошлое всю жизнь оставалось святыней.
После войны, в 1946 – 1950 годах он ворочал делами в должности
первого секретаря сначала Запорожского, а потом Днепропетровского
обкома. Это инфарктная, если не подрасстрельная служба - он руководил
возрождением стратегически важнейшего промышленного края, который война
превратила в огромное пожарище. В послевоенные годы выделилось немало
энергичных управленцев, но Брежнев попал в число тех немногих, на кого
Сталин всерьёз делал ставку. Если бы он сплоховал в Запорожье и
Днепропетровске – не видать бы ему политически заметного кресла первого
секретаря Компартии Молдавской ССР.
На XIX съезде Брежнев испытает головокружение от нежданного успеха:
Сталин назовёт Брежнева в числе кандидатов в члены расширенного до 25-ти
человек президиума (Политбюро) ЦК. Более того, Леонида Ильича избирают
секретарём ЦК, переводят в Москву, на Старую площадь! Сталин приблизил
его, превратил из периферийного партийного лидера в одного из самых
перспективных политиков империи. В последний год вождь болел, был не
слишком активен, но успел трижды принять Брежнева. Именно тогда Леонид
Ильич получает квартиру на Кутузовском проспекте, в которой будет жить
до конца своих дней (сейчас даже заурядный клерк, обслуживающий властную
или бизнес-элиту, не согласится жить в такой тесной квартирке). В годы
бескомпромиссной борьбы с «застойными явлениями» мемориальную доску с
того дома отколупали, да и продали в Германию. Теперь она услаждает
взоры берлинцев…
На похоронах Сталина Брежнев рыдал. Позже страна ещё не раз увидит
его слёзы: он не стеснялся эмоций, не скрывал сентиментальности.
После Сталина Брежнев участвует в освоении целины, в
покорении космоса – в самых громких проектах. В годы правления Леонида
Ильича его роль, конечно, преувеличивали, но причастность Брежнева к
этим трудным победам несомненна.
В 1960-м Брежнева избирают председателем Президиума Верховного Совета
СССР. Должность «удобная», с пышными церемониями, поближе к наградам, к
космонавтам и учёным, к артистам и героям труда, которых Брежнев
радушно чествовал. Минимум черновой работы. Народ привыкал к
улыбчивому южанину – теперь уже официально второму человеку в
государстве. Но в июле 1964-го, когда уже складывались контуры заговора
против Хрущёва, Брежнева отставляют с поста советского «президента». Он
становится секретарём ЦК. Должности «второй секретарь» не существовало,
но негласно именно Брежнев был вторым: он вёл заседания Политбюро в
отсутствие Хрущёва, а тот отсутствовал часто и подолгу.
Брежнев доверял профессионалам. Это касалось и консультантов генсека,
и глав ведомств, и секретарей обкомов. В отличие от Хрущёва, он не
считал себя корифеем всего и вся, не лез с навязчивыми идеями. В начале
знакомства с международником А. Бовиным Леонид Ильич огорошил его
вопросом: «Ты знаешь, что такое конфронтация? А можешь мне рассказать?».
Бовин кивнул. «А знаешь, что такое боровая дичь?». Бовин пожал плечами.
И тут Брежнев изложил условия конвенции: «Давай так и будем работать.
Ты мне будешь рассказывать про конфронтацию, а я тебе – про боровую
дичь». Неплохое начало для сотрудничества политика и советника.
Фронтовое поколение долго не выпускало из рук рычаги власти. И
добились они многого – это признавал даже главный оппонент системы,
Александр Солженицын. Пожалуй, он даже преувеличивал успехи советской
экспансии брежневских времён, но и по менее эмоциональным оценкам
геополитические позиции Союза впечатляли. А для рядовых трудящихся то
было время передышки после войны и послевоенной штурмовщины.
Есть основания полагать, что Леонид Ильич хотел остаться
в истории миротворцем и «добрым царём», который облегчил жизнь
«советскому человеку».
Брежнев воплощал концепцию коллективного руководства. Он
действительно прислушивался к большинству Президиума (Политбюро) и
корректировал свою точку зрения, если она не совпадала с мнением
авторитетных экспертов. Для партийной вертикали Брежнев был удобным
лидером, он давал понять секретарям обкомов, что является одним из них.
Неприязненно относящийся к Брежневу сторонник хрущёвских реформ Ф.
Бурлацкий писал: «Свой рабочий день Брежнев начинал необычно: один-два
часа посвящал телефонным звонкам другим членам высшего руководства,
многим авторитетным секретарям ЦК союзных республик и обкомов. Говорил
он обычно в одной и той же манере — вот, мол, Иван Иванович, вопрос мы
тут готовим, хотел посоветоваться, узнать твое мнение... Можно
представить, каким чувством гордости наполнялось в этот момент сердце
Ивана Ивановича. Так укреплялся авторитет Брежнева. Складывалось
впечатление о нем как о ровном, спокойном, деликатном руководителе,
который ни шагу не ступит, не посоветовавшись с другими товарищами и не
получив полного одобрения своих коллег». Да, он держал руку на пульсе
обкомовской жизни, не только звонил, но и немало ездил по городам и
весям.
Тактической задачей Брежнева была административная изоляция А.
Шелепина, предотвращение возможного заговора против нового первого
секретаря ЦК. С А. Косыгиным Брежнев работал без серьёзных конфликтов и
критиковал действия правительства вяло, нечасто. «Реформа? Да что
реформа. Работать надо лучше – вот и вся реформа». Брежнев несравнимо
уважительнее относился к правительству, чем Хрущёв или Горбачёв.
Разумеется, без сложностей не обходилось. Промышленный отдел ЦК
возглавлял Кириленко, ревниво относившийся к деятельности Косыгина и
Совета министров. Нередко Кириленко и Косыгин скрещивали мечи на
заседаниях Политбюро. Брежнев предпочитал находиться над схваткой, не
давал поблажки «своему» секретарю ЦК. И Косыгин до середины 70-х мог
жёстко отстаивать свою позицию.
Клеймо «застоя», разумеется, было для горбачёвских
пропагандистов элементарной реализацией самого хрестоматийного принципа:
«вали всё на предшественника».
Разговор о «нефтяном благополучии» брежневских лет возможен только с
учётом капиталовложений в нефтяную промышленность, в освоение сибирских
месторождений. Именно тогда появилась песенка:
Нам счастье досталось не с миру по нитке,
Оно от Кузбасса, оно от Магнитки.
Нефть на Брежнева не с неба пролилась. Только мобилизовав
промышленность, СССР смог стать нефтегазовой сверхдержавой. Разве это –
паразитирование на ресурсах? Это кровь и пот, это риск и расчёт. Это
развитие, а не застой. Вспоминая о Брежневе, нельзя не упомянуть его
любимца-лётчика, министра гражданской авиации Б.П. Бугаева. За годы
правления Брежнева и работы министра Бугаева показатели авиаперевозок в
СССР увеличились на 80 %. В любви к самолётам Брежнев был сродни
Сталину. Почти в два раза возрос грузооборот гражданской авиации. Только
в 2007-2008 годах Россия стала показывать в гражданской авиации
результаты, сопоставимые с брежневскими. 30 лет потеряно! При этом все
самолёты и вертолёты советской гражданской и военной авиации были
отечественного производства. Самолётостроение нынче упало в десятки раз
по сравнению с брежневским уровнем. А ведь развитие столь наукоёмкой
отрасли – это и есть модернизация, о необходимости которой с апломбом
рассуждают нынешние политические лидеры. Не прилетишь в модернизацию на
«Боинге».
Анекдотический эпилог правления Брежнева – это полноценная
трагикомедия. От недугов сильный человек обмяк и впал в эпикурейство.
Сказалось переутомление послевоенных лет – он смертельно устал. Даже в
официальную хронику попали шутливые, но и многозначительные жалобы
вождя: «Эх, работёжка!». Авторитет генсека снижался, его, в лучшем
случае, жалели. Даже правильные слова в его устах звучали неубедительно,
вызывали улыбку. Когда-то он был первоклассным политическим актёром – а
тут… Для него писали мудрые речи – например, о том, что каждый
гражданин из нас должен чувствовать себя хозяином страны, к каждой общей
проблеме надо относиться, как к личной. Если бы эти слова произнёс
талантливый пятидесятилетний строитель уникального Газопровода – они бы
не показались дежурным риторическим клише. А Брежневу уже не верили. На
излишнее честолюбие правителей народная молва отвечает презрением.
Особенно, если видит, что правитель ослаб.
Китайским коммунистам удалось на наших глазах несколько раз провести
смену номенклатурного караула. В семидесятые годы в СССР проявило себя
новое поколение управленцев – индустриальная политика Брежнева-Косыгина
давала им возможность проявить себя. Так следовало и на политические
роли выдвигать лидеров из успешных отраслей. Не из Ставрополья, а со
строек и заводов, у которых был ореол успеха.
Если бы в 1974 году Леонид Ильич передал власть сильному
молодому лидеру – его десятилетнее правление стало бы бесспорным
украшением истории. А так – нам предстоит нескончаемый спор.
Брежнева и его эпоху критикуют с противоположных позиций:
А) Законсервировал сталинскую командно-административную систему.
Б) Вернул элементы рыночной экономики, чем развратил обывателя, укрепил дух корыстолюбивого мещанства.
В) Упиваясь ролью военно-промышленной сверхдержавы, мы истощили
экономику. Страна задыхалась от продовольственного дефицита и нехватки
качественных «товаров народного потребления».
Г) Расшаталась дисциплина.
Д) Укрепилось полицейское государство со всевластием КГБ.
Е) Началась война в Афганистане.
Ё) Никто не верил в коммунизм, но звучали ритуальные заклинания вперемешку со славословиями вождю.
Ж) Постаревшее руководство вызывало смех, не соответствовало времени…
Они не могли осмыслить эпоху научно-технической революции.
З) Брежнев испугался вступить в открытую конфронтацию с Западом,
следовало поддержать революцию 1968-го и «поджечь» Латинскую Америку.
И) Брежнев ответствен за приход к власти перестройщиков, проигравших страну.
Здесь многое справедливо. Но будем помнить, что политика – искусство
компромисса, а поколение Брежнева вынуждено было лихорадочно крепить
оборону – не сворачивать же знамёна? Но и уровень жизни повышался –
медленнее, чем хотелось, но повышался же! Вспомним, что никогда ни до,
ни после Брежнева собственное жильё для молодой семьи не было таким
доступным, как в 1980 – 1982-м. А про беспроцентные кредиты вы слыхали?
Строились города и промышленные гиганты, страна выходила на мировой
рынок не в роли статиста, но лидера альтернативной экономической
системы. Мы должны оценить искусство управлять по-настоящему
многонациональной страной. Даже во время Афганской войны Советский Союз
не страдал от терроризма, собственные и пришлые «душманы» у нас
появились, когда репутацию давно покойного Брежнева добивали запоздалые
пародисты…
Мы не заслужили права презрительно называть ту эпоху
«застоем». Для миллионов профессионалов в нашей стране застой начался в
1992 году, когда остановились станки и рейсшины.
Экономические возможности и политический авторитет современной России
зиждется на достижениях брежневских инженеров, геологов, дипломатов,
военных… Свою вахту Леонид Брежнев отстоял без провалов, хотя и не
построил город Солнца.
|